В дополнение к записи о бое у Филипповой, фрагмент из «записок» поручика 26-го егерского полка Ивана Антоновича Антоновского:
«…16(28) июля здесь происходило между кавалерией нашей и неприятельской небольшое дело, впрочем, как сказывали, нашими захвачены в плен три офицера и 200 человек рядовых. Сверх того рассказывали мне офицеры следующее.
«…16(28) июля здесь происходило между кавалерией нашей и неприятельской небольшое дело, впрочем, как сказывали, нашими захвачены в плен три офицера и 200 человек рядовых. Сверх того рассказывали мне офицеры следующее.
Когда пленных французских офицеров привели к генералу Кульневу, он весьма ласково с ними обошёлся и, между тем, расспрашивал о разных предметах. Французы на первый раз показали себя довольно гордыми упрямыми, так что на все сделанные им вопросы удовлетворительно не отвечали. Кульнев, желая сблизиться с ними, в разговорах показывал им, что он, по принятому общему правилу, обезоруженных не считает своими неприятелями, разговаривал и шутил с ними, как со всеми окружавшими его, подчевал их наравне с прочими русскими офицерами чаем. Они не отказывались выпить по стакану и по другому, видно напиток русским им был по вкусу. Кульнев попросил своих гостей - «как это, прибавил он, водится у Русских» - отведать с ромом. Французы согласились, но были осторожны, положили рому мало, и против этого не усиливались, предоставив во всём полную свободу.
Кульнев на это время занимал квартиру в клясторе Бернардинов. Святые отцы, благодаря Бога, не сильно изнуряли плоть свою постом; у них погреба и кладовые с запасом не уступали и вельможеским, следовательно всё имелось про запас. Кульнев между разговорами с пленными офицерами потребовал для себя мёду пить. Польские меды слывут отличнейшими. Пивши сам, предложил и своим гостям в виде прохладительнаго. Французы, отведав, с жадностью выпили по стакану. Им подали в другой раз по кружке – не отказались и вскоре осушили, не подозревая нисколько, что действие этого мёду опаснее для них самого пуншу.
Разговор продолжался совсем о постороннем, не касаясь нисколько теперешних военных обстоятельств. Французы час от часу становились смелее, развязнее и даже словоохотливее – этого-то и нужно было. разговоры становились жарче, откровеннее. Французы начали описывать здешнюю, т.е. русскую страну невыгодными для неё замечаниями. Им нисколько не противоречили; от одного переходили к другому, нечувствительно и незаметно склонили вскользь к военным делам, и Кульнев при этом раз, как бы в шутках сказал: «что за цель маршала Удино колотиться возле Двины и искать броду»? Но Французы, разгорячённые польским мёдом, отвечали, что «Удино сделал прекрасную диверсию и давно на этой стороне Двины; он перешёл её в Полоцке, и нынешний день его квартира будет в местечке Клястицах, а здесь в Волынцах против вас самая малая часть кавалерии только для блезиру». Кульнев и другие наши офицеры оспаривали; но бывший среди пленных колонновожатый в доказательство всего того показал и маршрут; из чего открылось движение французских войск и число их. После сего по праву военному от г. колонновожатого и других офицеров, разумеется вежливым образом, потребовали, чтобы они все, какие при них находятся, бумаги показали.
Из сего Кульнев, удостоверившись о движении французских войск, распорядился так, как требовали того обстоятельства; ибо маршал Удино был так самонадеян, что не полагая себе преграды, расположил себе маршрут через Псков на Петербург, а переходы свои обозначил числами.»
Где тут правда, а где байка, «рассказанная офицерами» - большой вопрос. Три пленных французских офицера существовали в реальности и информация о положении 2-го армейского корпуса была от них получена вполне достоверная. А вот с помощью "слывшего отличным польского мёда" или иным образом, не столь уже и существенно. Ну а расписанный до Петербурга маршрут стоит явно отнести на счёт фантазий.
Под «клястором Бернардинов», вероятно, имеется в виду доминиканский монастырь Святого Георгия, существовавший в фольварке Зебелье к востоку от местечка Волынец. На счёт кладовых и запасов там действительно проблем не должно было быть - монастырю принадлежали пять фольварков (550 дворов, 2575 мужских душ по данным 1787 года, доход за тот год составил 2642 рубля). Обращает так же внимание то, что монастырь находится на левом берегу реки Дрисса, а значит и авангард Кульнева после боя оставался там, а не ушёл обратно за реку.
Кульнев на это время занимал квартиру в клясторе Бернардинов. Святые отцы, благодаря Бога, не сильно изнуряли плоть свою постом; у них погреба и кладовые с запасом не уступали и вельможеским, следовательно всё имелось про запас. Кульнев между разговорами с пленными офицерами потребовал для себя мёду пить. Польские меды слывут отличнейшими. Пивши сам, предложил и своим гостям в виде прохладительнаго. Французы, отведав, с жадностью выпили по стакану. Им подали в другой раз по кружке – не отказались и вскоре осушили, не подозревая нисколько, что действие этого мёду опаснее для них самого пуншу.
Разговор продолжался совсем о постороннем, не касаясь нисколько теперешних военных обстоятельств. Французы час от часу становились смелее, развязнее и даже словоохотливее – этого-то и нужно было. разговоры становились жарче, откровеннее. Французы начали описывать здешнюю, т.е. русскую страну невыгодными для неё замечаниями. Им нисколько не противоречили; от одного переходили к другому, нечувствительно и незаметно склонили вскользь к военным делам, и Кульнев при этом раз, как бы в шутках сказал: «что за цель маршала Удино колотиться возле Двины и искать броду»? Но Французы, разгорячённые польским мёдом, отвечали, что «Удино сделал прекрасную диверсию и давно на этой стороне Двины; он перешёл её в Полоцке, и нынешний день его квартира будет в местечке Клястицах, а здесь в Волынцах против вас самая малая часть кавалерии только для блезиру». Кульнев и другие наши офицеры оспаривали; но бывший среди пленных колонновожатый в доказательство всего того показал и маршрут; из чего открылось движение французских войск и число их. После сего по праву военному от г. колонновожатого и других офицеров, разумеется вежливым образом, потребовали, чтобы они все, какие при них находятся, бумаги показали.
Из сего Кульнев, удостоверившись о движении французских войск, распорядился так, как требовали того обстоятельства; ибо маршал Удино был так самонадеян, что не полагая себе преграды, расположил себе маршрут через Псков на Петербург, а переходы свои обозначил числами.»
Где тут правда, а где байка, «рассказанная офицерами» - большой вопрос. Три пленных французских офицера существовали в реальности и информация о положении 2-го армейского корпуса была от них получена вполне достоверная. А вот с помощью "слывшего отличным польского мёда" или иным образом, не столь уже и существенно. Ну а расписанный до Петербурга маршрут стоит явно отнести на счёт фантазий.
Под «клястором Бернардинов», вероятно, имеется в виду доминиканский монастырь Святого Георгия, существовавший в фольварке Зебелье к востоку от местечка Волынец. На счёт кладовых и запасов там действительно проблем не должно было быть - монастырю принадлежали пять фольварков (550 дворов, 2575 мужских душ по данным 1787 года, доход за тот год составил 2642 рубля). Обращает так же внимание то, что монастырь находится на левом берегу реки Дрисса, а значит и авангард Кульнева после боя оставался там, а не ушёл обратно за реку.
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)
Продолжение оглавления темы Наполеоника