Итак, 31 октября (12 ноября) передовые части 3-й Западной армии подошли к Нёману и обнаружили противника. Откуда же он взялся?
Осенью 1812 года Минск, впервые в своей истории, приобрёл стратегическое значение. До сих пор его роль была достаточно скоромной, несмотря на статус административного центра воеводства (с1655 г.), а затем губернии (1793). Да, участники похода Великой армии называли его "лучшим после Вильны городом в крае", но в этом кроется, как доля истины, так и неприкрытая лесть. Всё же между городами лежало троекратная разница в численности населения (11 200 против 35 000). А, к примеру, Гродно отставало в этом плане совсем незначительно (9 800). Да и как транспортный узел Минск не был так уж важен. В летнюю компанию 1812 года выход корпуса Даву к городу раньше 2-й Западной армии не помешал в итоге соединению русских сил, заставив лишь изменить направление движения. Но, уходя на восток, Наполеон назначил Минск центральным складом амуниции и провианта для армий, находящихся в пределах Российской империи. А когда стало ясно, что мирного предложения от Александра I не последует - зимней квартирой Великой армии и плацдармом для военной кампании 1813 г. В итоге, к концу октября в городе было накоплено значительное количество продовольствия. Не на всю зиму, конечно, но на месяц до стотысячной армии хватило бы. Кроме того, в городе размещались 2-3 тысячи раненых.
Охрана всего этого возлагалась на минского губернатора - польского генерала Николу Брониковского, который располагал корпусом в 6-7 тысяч солдат. Вполне достаточно для защиты от набегов летучих русских отрядов и поддержания порядка в окрестностях, но никак не для противодействия целой армии. Теоретически, французы могли стянуть довольно серьёзные силы - дивизию Луазона из Вильно, части дивизии Домбровского из Слуцка, Свислочи и Могилёва, подразделения из корпусов Удино и Виктора из-под Череи. Но марш армии Чичагова оказался столь стремительным, что противник до последнего оставался в неведении.
Или открыть карту в новом окне
Конечно, какие-то сведения о появлении русских на дороге к Минску Брониковский получал. Но они сводились к сообщениям о действиях небольших кавалерийских отрядов, и воспринимались, как привычные диверсионные рейды. Я уже упоминал, что в Слониме Чаплиц побывал за неделю до отправления армии. И разогнал формирующийся там генералом Яном Конопкой литовский уланский полк. Исходя из этой ложной предпосылки, Брониковский отрядил 5 000 солдат под командованием генерала Косецкого к Новому Сверженю. Последний, по прибытию к месту назначения, выслал два отряда на Несвижскую дорогу и в местечко Мир. Вот их-то и встретили русские дозоры.
Осенью 1812 года Минск, впервые в своей истории, приобрёл стратегическое значение. До сих пор его роль была достаточно скоромной, несмотря на статус административного центра воеводства (с1655 г.), а затем губернии (1793). Да, участники похода Великой армии называли его "лучшим после Вильны городом в крае", но в этом кроется, как доля истины, так и неприкрытая лесть. Всё же между городами лежало троекратная разница в численности населения (11 200 против 35 000). А, к примеру, Гродно отставало в этом плане совсем незначительно (9 800). Да и как транспортный узел Минск не был так уж важен. В летнюю компанию 1812 года выход корпуса Даву к городу раньше 2-й Западной армии не помешал в итоге соединению русских сил, заставив лишь изменить направление движения. Но, уходя на восток, Наполеон назначил Минск центральным складом амуниции и провианта для армий, находящихся в пределах Российской империи. А когда стало ясно, что мирного предложения от Александра I не последует - зимней квартирой Великой армии и плацдармом для военной кампании 1813 г. В итоге, к концу октября в городе было накоплено значительное количество продовольствия. Не на всю зиму, конечно, но на месяц до стотысячной армии хватило бы. Кроме того, в городе размещались 2-3 тысячи раненых.
Охрана всего этого возлагалась на минского губернатора - польского генерала Николу Брониковского, который располагал корпусом в 6-7 тысяч солдат. Вполне достаточно для защиты от набегов летучих русских отрядов и поддержания порядка в окрестностях, но никак не для противодействия целой армии. Теоретически, французы могли стянуть довольно серьёзные силы - дивизию Луазона из Вильно, части дивизии Домбровского из Слуцка, Свислочи и Могилёва, подразделения из корпусов Удино и Виктора из-под Череи. Но марш армии Чичагова оказался столь стремительным, что противник до последнего оставался в неведении.
Или открыть карту в новом окне
Конечно, какие-то сведения о появлении русских на дороге к Минску Брониковский получал. Но они сводились к сообщениям о действиях небольших кавалерийских отрядов, и воспринимались, как привычные диверсионные рейды. Я уже упоминал, что в Слониме Чаплиц побывал за неделю до отправления армии. И разогнал формирующийся там генералом Яном Конопкой литовский уланский полк. Исходя из этой ложной предпосылки, Брониковский отрядил 5 000 солдат под командованием генерала Косецкого к Новому Сверженю. Последний, по прибытию к месту назначения, выслал два отряда на Несвижскую дорогу и в местечко Мир. Вот их-то и встретили русские дозоры.
Результат столкновения оказался предсказуем. В 5 часов утра 1 (13) ноября авангард Ламберта внезапно атаковал 22-й Литовский полк у Ново Сверженя, обратил его в бегство и на плечах неприятеля преодолел мост через Нёман. Отряды, посланные к Несвижу и Миру оказались отрезаны и истреблены. В плен сдалось около 800 человек. Потери российской стороны свелись к двум убитым офицерам и семи солдатам. 33 солдата получили ранения. Косецкий отступил к местечку Койданов (ныне - Дзержинск).
На следующий день Ламберт после незначительной стычки захватил деревню Микуличи недалеко от Койданова, а Орурк вышел к Яченке. Корпус Воинова начал переправу через Нёман в Столбцах. К этому времени австрийский и саксонский контингенты оказались связаны боем под Волковыском и угроза тылам наступающей 3-й армии отпала. В связи с этим, ранее исполнявший роль арьергарда, отряд Чаплица выдвинули на правый фланг - для прикрытия от возможных действий дивизии Домбровского. В этот день он дошёл до местечка Пясечна.
Косецкий слал гонцов к губернатору с просьбами разрешить дальнейший отход. Брониковский же, в непонятном ослеплении, требовал удерживать русских на занимаемой позиции. 3 (15) ноября Ламберт кавалерией, при поддержке 12 орудий, атаковал Косецкого. Разгром оказался полнейшим. Только в плен сдалось около 3 000 солдат. Русским достались так же два знамени и два орудия. Около тысячи солдат полегло на поле боля. Сам генерал Косецкий ретировался в Минск уводя с собой всего 500 человек. С российской стороны из строя выбыло 48 человек. К вечеру Ламберт вышел к Гричину. Орурк, забирая левее - к местечку Волме, Воинов, идущий по его следам - к Рубежевичам. Адмирал Чичагов с резервом двигался к Койданово и остановился при деревне Оцеде. Отряд Чаплица дошёл до Узды.
Вот теперь Брониковский осознал катастрофичность положения и запаниковал. Вместе с остатками отряда Косецкого, в его распоряжении оставалось всего 2000 солдат. Он оставил Минск и бежал в Борисов, не предприняв никаких мер ни к вывозу (что, впрочем, было бы не реально), ни к уничтожению накопленных в городе запасов.
Как писал позднее Воданкур: "Брониковский не составил никакого плана отступления и не отдал никаких приказаний, так что гарнизон покинул город без генерала в беспорядке, направляясь большею частью совершенно машинально по направлению к Великой Армии, о которой было известно, что она отступает. Видя этот беспорядок, я взял на себя смелость собрать и сорганизовать около по 1500 человек, которые шли по дороге в Борисов и которых я нашел ночью на биваке на углу леса, и в два перехода дошел до Березины. Брониковский, совсем потерявший голову, заблудился со своим обозом и присоединился к нам только в Борисове".
На следующий день 4 (16) ноября Ламберт вошёл в Минск, ненадолго опередив шедшего из Слуцка генерала Домбровского. Последний, едва не столкнувшись с казачьими разъездами вернулся в Синело к своим войскам и завернул их на Березино.
Адмирал Чичагов с резервным корпусом Сабанеева в этот день дошёл до Койданово, Воинов - к Волме. Орурк добрался до Ракова, откуда отрядил полковника Парадовского с с Лифляндским драгунским и Киреева казачьим полком на дорогу из Минска в Вильно. Чаплиц подошёл к Дудичам на р. Птич. На следующий день Чичагов въехал в Минск.
В городе русские обнаружили 2300 человек в госпиталях и огромные магазины с амуницией и продовольствием. Для 3-й Западной армии это был очень приятный сюрприз, но не более того - захват складов не значился даже среди промежуточных целей операции. Чичагов шёл к Березине. А вот Великая Армия двигалась именно в Минск. Здесь хранилась гарантия сохранения армии и фундамент для компании следующего 1813 года. И теперь Наполеону оставалось уповать лишь на такой же стремительный возврат города и складов.
На следующий день Ламберт после незначительной стычки захватил деревню Микуличи недалеко от Койданова, а Орурк вышел к Яченке. Корпус Воинова начал переправу через Нёман в Столбцах. К этому времени австрийский и саксонский контингенты оказались связаны боем под Волковыском и угроза тылам наступающей 3-й армии отпала. В связи с этим, ранее исполнявший роль арьергарда, отряд Чаплица выдвинули на правый фланг - для прикрытия от возможных действий дивизии Домбровского. В этот день он дошёл до местечка Пясечна.
Косецкий слал гонцов к губернатору с просьбами разрешить дальнейший отход. Брониковский же, в непонятном ослеплении, требовал удерживать русских на занимаемой позиции. 3 (15) ноября Ламберт кавалерией, при поддержке 12 орудий, атаковал Косецкого. Разгром оказался полнейшим. Только в плен сдалось около 3 000 солдат. Русским достались так же два знамени и два орудия. Около тысячи солдат полегло на поле боля. Сам генерал Косецкий ретировался в Минск уводя с собой всего 500 человек. С российской стороны из строя выбыло 48 человек. К вечеру Ламберт вышел к Гричину. Орурк, забирая левее - к местечку Волме, Воинов, идущий по его следам - к Рубежевичам. Адмирал Чичагов с резервом двигался к Койданово и остановился при деревне Оцеде. Отряд Чаплица дошёл до Узды.
Вот теперь Брониковский осознал катастрофичность положения и запаниковал. Вместе с остатками отряда Косецкого, в его распоряжении оставалось всего 2000 солдат. Он оставил Минск и бежал в Борисов, не предприняв никаких мер ни к вывозу (что, впрочем, было бы не реально), ни к уничтожению накопленных в городе запасов.
Как писал позднее Воданкур: "Брониковский не составил никакого плана отступления и не отдал никаких приказаний, так что гарнизон покинул город без генерала в беспорядке, направляясь большею частью совершенно машинально по направлению к Великой Армии, о которой было известно, что она отступает. Видя этот беспорядок, я взял на себя смелость собрать и сорганизовать около по 1500 человек, которые шли по дороге в Борисов и которых я нашел ночью на биваке на углу леса, и в два перехода дошел до Березины. Брониковский, совсем потерявший голову, заблудился со своим обозом и присоединился к нам только в Борисове".
На следующий день 4 (16) ноября Ламберт вошёл в Минск, ненадолго опередив шедшего из Слуцка генерала Домбровского. Последний, едва не столкнувшись с казачьими разъездами вернулся в Синело к своим войскам и завернул их на Березино.
Адмирал Чичагов с резервным корпусом Сабанеева в этот день дошёл до Койданово, Воинов - к Волме. Орурк добрался до Ракова, откуда отрядил полковника Парадовского с с Лифляндским драгунским и Киреева казачьим полком на дорогу из Минска в Вильно. Чаплиц подошёл к Дудичам на р. Птич. На следующий день Чичагов въехал в Минск.
В городе русские обнаружили 2300 человек в госпиталях и огромные магазины с амуницией и продовольствием. Для 3-й Западной армии это был очень приятный сюрприз, но не более того - захват складов не значился даже среди промежуточных целей операции. Чичагов шёл к Березине. А вот Великая Армия двигалась именно в Минск. Здесь хранилась гарантия сохранения армии и фундамент для компании следующего 1813 года. И теперь Наполеону оставалось уповать лишь на такой же стремительный возврат города и складов.
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)