и по своей привычке встал на самое опасное место посреди дороги. Маршал Мортье, с его характером, закалённым в двадцати битвах, не мог показать себя менее неустрашимым, чем князь Московский, и подъехал к нему на это место. Все бригадные и дивизионные генералы решили, что честь требует от них последовать их примеру. И поэтому в одном месте собралась целая плеяда знаменитостей… Никто из генералов, вставших в это опасное место, не был сражён, но по странной случайности русские ядра попадали в стоявших позади нас португальских кавалеристов, представлявших в этот момент эскорт герцога Тревизского.»</i>

Решение, принятое на этом совещании шло вразрез со всеми канонами и уставами – Ней приказал атаковать приближающегося неприятеля в лесу… кавалергардам генерала Думерка. Идея была настолько сумасшедшей, что с блеском оправдала себя.

«Между тем маршал Ней, видя приближение сильной русской колонны, выпустил на нее все, что оставалось от нашей кирасирской дивизии. Эта атака, совершенная при довольно необычайных условиях, была тем не менее одной из самых блестящих, которые мне приходил ось видеть. Храбрый полковник Дюбуа, действуя во главе 7-го кирасирского полка, разрезал надвое неприятельскую колонну и 2000 человек из нее взял в плен. Русские были при ведены, таким образом, в беспорядок, и вся легкая кавалерия преследовала их и оттеснила с ужасными для них потерями к самому Стахову.»

Жан Батист Эдуард Детай

«Этот эскадрон, хотя и довольно слабый, продефилировал на нашем левом фланге и углубился в лес, где произвел блестящую атаку, с которой скоро возвратился, гоня перед собой массу русских, число которых определяли тысячи в три; но когда они все продефилировали перед нами, то число это показалось мне несколько преувеличенным. Как бы то ни было, я как теперь вижу перед собой этого бравого командира, когда он возвратился торжествующий во главе своего эскадрона и толпы пленников и, ударяя себя изо всей силы в грудь, восклицал с энергией: «Черт возьми, нельзя же посылать в атаку в лесу!»

Третья тяжёлая кавалерийская дивизия при поддержке лёгких кавалерийских бригад генералов Корбино и Кастекса легко прорвали ослабленные боем цепи егерей авангарда и набросились на подходящие русские дивизии. Лишённые за счёт разомкнутого строя общего командования, подразделения пытались спешно построить подобие каре на полянах, но кирасиры сминали и опрокидывали их. А беспорядочная стрельба зачастую наносила урон своим.

«Кавалерийская атака произвела тем сильнейшее действие, что солдаты, которые должны были поддержать меня, будучи рассыпаны по лесу, начали стрелять в тылу, так что я попал между двух огней».

Развивая успех, польские уланы, французские кирасиры и конные егеря рвались к Стахову. Но на опушке леса (там, где утром находились французские позиции) их встретил контрудар русской кавалерии. Генерал-лейтенант Чаплиц лично повёл в атаку два эскадрона Павлоградских гусар и врубился в ряды 14-го кирасирского полка, ведомого дивизионным генералом Думерком. (Правда, до персонального поединка генералов дело не дошло).

«Я должен сказать, что неприятельская атака была внезапная, и мне самому пришлось лично участвовать в битве, равно как и моим адъютантам и ординарцам. Генерал Воинов получил сильную контузию [осколком гранаты], под ним, так же, как и подо мною и князем Меншиковым, были убиты лошади. Я получил удар по голове [пистолетной пулей], что не помешало мне продолжить дело. Князь Щербатов [начальник 18-й пехотной дивизии] был окружён и отрезан неприятелем; его выручил эскадрон Павлоградцев, бывший при мне».

Вслед за Павлоградцами на помощь пехоте подоспели эскадроны Тверского, Кинбурнского, Стародубовского и Санкт-Петербургского драгунских полков. Последний действовал на левом фланге особенно удачно – применив тактику противника, драгуны развернулись в редколесье, атаковали 14-й кирасирский полк и опрокинули его. Ротмистр Гильденгоф захватил «орла» этого полка. Всё это позволило позволила русским привести в порядок пехоту, усилить её резервами и снова оттеснить противника. Однако решительное наступление уже было сорвано. И хотя сражение продолжалось до глубоких сумерек, через вторую линию обороны прорваться не удалось и реальной угрозы переправе не возникло. Наполеону даже не пришлось вводить в дело Молодую Гвардию. Эту ночь он провёл в Занивках. Русские же егеря устроились на французском биваке на окраине леса у Большого Стахова.





или открыть полную карту 1490х1071 в новом окне

Не принёс результатов и рейд казаков Платова. Рано утром, переправившись по наведённому напротив тет-де-пона мосту, они были отправлены вверх по течению Гайны с целью разрушения мостов и гатей на зембинском дефиле и затруднения движения французской армии. Однако, казаки не добрались даже до реки, увязнув в болотах.

Позднее к Гайне через Ляховку был отправлен отряд генерал-майора Сергея Николаевича Ланского с Белорусским, Александрийским гусарскими, Лифляндским драгунским и 3-м Уральским казачьим полком.





или открыть полную карту 1490х1071 в новом окне

Потери Третьей Западной армии составили от 3 до5 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Из них примерно 1,5 тысячи приходятся на атаку кавалеристов Думерка. В том числе почти все пленные (600 человек). В 29-м бюллетене Великой армии последняя цифра преувеличена до 6000. Так же упоминается взятие двух знамён и 6 орудий. Последнее вполне возможно, учитывая разбитые пушки батареи Арнольди.

Чичагов рапортовал о потере противника на правом берегу Березины до 5 тысяч человек. Польский историк Билецкий исчисляет потери наполеоновской армии в 2 тысячи убитых и 4 тысячи раненых (из которых половина умерла в первую же ночь из-за холода и отсутствия медицинской помощи).