«Я больше не останавливался до Сморгони, беспрестанно захватывая пушки, обозные фургоны и телеги, и лишь близ этого места у меня оспаривали дорогу, противупоставляя много пушек и пехоты. Чтобы не терять времени, я внезапно отправил на неприятеля кавалерийскую атаку, которую граф О`Рурк провёл превосходно…
…Так как дорога до Сморгони шла лесом, а мороз заковал все болота, мне удалось послать лёгкие войска с двух сторон в тыл неприятелю. Генералы: Мещеринов, Корнилов, Уманец; полковники: Левашов, Полторацкий, Красовский, а, главным образом – граф О`Рурк, так же и войска, помогали мне превосходно. Неприятельский отряд был одновременно атакован с фронта и с тыла и до того ошеломлён, что его совершенно истребили. После того мы преследовали до Сморгонских высот, на которых находилась батарея из двенадцати орудий большого калибра в упряжи и с зажжёнными фитилями. Артиллеристы, видя себя, таким образом, окружёнными, спросили, где находиться их арьергард, и в это время наши войска вошли в город, который удивился увидя их.
Я встретил маркиза де Кастри, адъютанта маршала Экмюльского [Даву], который спросил меня, где находиться их арьергард, а я, в свою очередь, спросил, что сталось с их генералами. В этот же день я взял в плен генерала Россиньола, человека заслуженного и весьма разумного, множество экипажей, безчисленое количество пушек и массу пленных.»
…Так как дорога до Сморгони шла лесом, а мороз заковал все болота, мне удалось послать лёгкие войска с двух сторон в тыл неприятелю. Генералы: Мещеринов, Корнилов, Уманец; полковники: Левашов, Полторацкий, Красовский, а, главным образом – граф О`Рурк, так же и войска, помогали мне превосходно. Неприятельский отряд был одновременно атакован с фронта и с тыла и до того ошеломлён, что его совершенно истребили. После того мы преследовали до Сморгонских высот, на которых находилась батарея из двенадцати орудий большого калибра в упряжи и с зажжёнными фитилями. Артиллеристы, видя себя, таким образом, окружёнными, спросили, где находиться их арьергард, и в это время наши войска вошли в город, который удивился увидя их.
Я встретил маркиза де Кастри, адъютанта маршала Экмюльского [Даву], который спросил меня, где находиться их арьергард, а я, в свою очередь, спросил, что сталось с их генералами. В этот же день я взял в плен генерала Россиньола, человека заслуженного и весьма разумного, множество экипажей, безчисленое количество пушек и массу пленных.»
(командующий авангардом 3-й Западной армии генерал-лейтенант Чаплиц)
или открыть полную карту 4050х4250 в новом окне
Исчезновение арьергардов стало для французов весьма неприятной неожиданностью. Неожиданное появление казаков вызвало в городе панику. Неприятель не успел уничтожить продовольственные магазины, которые достались русским, как и 25 орудий и до 40 зарядных ящиков. Под Сморгонью в плен попали 42 офицера, 3000 нижних чинов.
Остатки Великой армии прошли Ошмяны и вышли на последнюю прямую на дороге к Вильно. Мюрат остановился ночевать в Медниках.
"7 декабря… мы приближались к плохому селению Медники… Я следовал за неаполитанским королем [Мюратом] к домишке, окруженному большими каменными стенами и носящему пышное название замка… Неаполитанский король удалил нас из нашей комнаты, считая для себя недостаточным иметь одну комнату с принцем Невшательским [Бертье]. Тогда нас поместили в отвратительный амбар, где было почти так же скверно, как снаружи…в этом сарае оказалось человек 30 генералов и адъютантов императора."
"7 декабря… мы приближались к плохому селению Медники… Я следовал за неаполитанским королем [Мюратом] к домишке, окруженному большими каменными стенами и носящему пышное название замка… Неаполитанский король удалил нас из нашей комнаты, считая для себя недостаточным иметь одну комнату с принцем Невшательским [Бертье]. Тогда нас поместили в отвратительный амбар, где было почти так же скверно, как снаружи…в этом сарае оказалось человек 30 генералов и адъютантов императора."
(Дневник ординарца Главного штаба, капитана Бонифация де Кастеллана)
Остальные части растянулись дальше по дороге.
«7 декабря мы расположились биваком в Ровно-Полесском [Равнополье]. Утром было 24 градуса [Реомюра, соответствует 30 градусам Цельсия], ночью же он увеличился так, что градусник показы вал 29,5 градусов [Реомюра - 36,8 градусов Цельсия], а 8-го утром ртуть вся со бралась в тюбике. Я сберег хорошенький термометр, который я разбил в присутствии нескольких офицеров, показывая им ртуть, сделавшуюся похожей на маленькую пулю [температура замерзания ртути -38,83 градуса Цельсия]. Вся дорога покрылась сплошным льдом, как хрусталем, отчего люди, ослабленные усталостью и отсутствием пищи, падали тысячами; не будучи в состоянии подняться, они умирали через несколько минут. Тщетно звали они друзей на помощь, прося, чтобы им подали руку. Ни у кого не пробуждалось жалости; в этом поголовном несчастье самый чуткий человек мог думать только о личной безопасности. Вся дорога была покрыта мертвыми и умирающими; каждую минуту можно было видеть солдат, которые, не будучи больше в состоянии выносить страданий, садились на землю, чтобы умереть: действительно, достаточно было посидеть минут пять, чтобы оказаться мертвым. Друзья вел и между собой разговор: один из них, чувствуя сильную слабость, сказал: «Прощай, товарищ, я остаюсь здесь». Он лег на землю, и через минуту его не стало.»
«7 декабря мы расположились биваком в Ровно-Полесском [Равнополье]. Утром было 24 градуса [Реомюра, соответствует 30 градусам Цельсия], ночью же он увеличился так, что градусник показы вал 29,5 градусов [Реомюра - 36,8 градусов Цельсия], а 8-го утром ртуть вся со бралась в тюбике. Я сберег хорошенький термометр, который я разбил в присутствии нескольких офицеров, показывая им ртуть, сделавшуюся похожей на маленькую пулю [температура замерзания ртути -38,83 градуса Цельсия]. Вся дорога покрылась сплошным льдом, как хрусталем, отчего люди, ослабленные усталостью и отсутствием пищи, падали тысячами; не будучи в состоянии подняться, они умирали через несколько минут. Тщетно звали они друзей на помощь, прося, чтобы им подали руку. Ни у кого не пробуждалось жалости; в этом поголовном несчастье самый чуткий человек мог думать только о личной безопасности. Вся дорога была покрыта мертвыми и умирающими; каждую минуту можно было видеть солдат, которые, не будучи больше в состоянии выносить страданий, садились на землю, чтобы умереть: действительно, достаточно было посидеть минут пять, чтобы оказаться мертвым. Друзья вел и между собой разговор: один из них, чувствуя сильную слабость, сказал: «Прощай, товарищ, я остаюсь здесь». Он лег на землю, и через минуту его не стало.»
(шеф батальона фузилёров-гренадеров Императорской Гвардии
капитан Луи Жозеф Вионне де Маренгоне)
капитан Луи Жозеф Вионне де Маренгоне)
Русские, так же страдавшие от морозов и усталости, в этот день дальше Сморгони не пошли. К авангарду Чаплица подтянулись основные силы Третьей западной армии. Витгенштейн дневал в Речках. Не двигались ни главная армия, ни авангарды Милорадовича и Васильчикова. Даже летучий отряд Давыдова ограничился переходом из Молодечно в Лебедев (10 вёрст к западу). Тучков следовал к Минску. Туда же из Бобруйской крепости выступили резервные батальоны под общим командованием генерал-лейтенанта Рата.
Самым же значительным событием этого дня стало покидание Наполеоном пределов России. Прибыв в 5 часов утра в Ковно, уже на заре император переправился через Нёман. 6 (18) декабря он благополучно прибыл в Париж.
Самым же значительным событием этого дня стало покидание Наполеоном пределов России. Прибыв в 5 часов утра в Ковно, уже на заре император переправился через Нёман. 6 (18) декабря он благополучно прибыл в Париж.
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)
